Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - Страница 19

— Войдите, — крикнул Попов, заняв позицию позади двери. В руке профессор из предосторожности сжимал бронзовый подсвечник. Сердце стучало. Сейчас ему очень не хватало рядом кого-то из своих. Пусть даже и Будённого. Но седовласого маршала и след простыл.

Дверь отворилась, и на цыпочках в комнату вошла высокая, сутулившаяся фигура.

— Что вы света не зажигаете? — раздался в темноте бас Горького, и вошедший принялся отыскивать спички.

— А почему вы так поздно являетесь ко мне? — вопросом на вопрос встретил его Попов, выходя из-за укрытия и переводя дыхание. — Держите свечи, давайте посидим сегодня без электричества.

Через минуту свеча загорелась, комната наполнилась слабым светом и многочисленными тенями, гулявшими по стенам. От тусклого света приходилось напрягать глаза. Тем не менее, Попов рассмотрел Горького. Писатель стоял посередине комнаты возбуждённый, с винными пятнами на манишке и, размахивая длинными руками, громко рассказывал об увиденном им Хрустальном дворце Гайд-Парка.

— Что за чудо, колоссальное здание, стекло и бетон, архитектура будущего! И название какое — Хрустальный дворец! Так и просится на бумагу!

Изобретатель радио слушал нетерпеливо, бросая взгляд то на окно, то на дверь:

— Что вас туда несёт в этот парк? Чего вы там не видели?

— Мне там всё нравится, — оправдывался писатель. — Я нашёл замечательное место, где честные люди с трибуны говорят правду о жизни.

— Значит, пока я готовлюсь к встрече с Маркони, вы проводите всё своё время, слушая «честных рабочих людей». Пьянство — покушение на свою жизнь, потом, бывает, на чужую. Бунт — сразу на чужую! Мы за этим сюда ехали?

— Послушать интересных собеседников всегда не мешает, — вяло бормотал Горький, рассматривая пол.

— Вы бросили меня здесь одного, предоставив мне самому выкручиваться. Даже не соблаговолите сообщать мне, куда уходите. Кстати, где наш достопочтенный колонель?

Горький отрицательно замотал головой. Попов продолжал наседать:

— Послушайте, Буревестник. Если дальше так пойдёт, мы провалим всю нашу операцию по дискредитации Маркони.

— Но…

— Мне приходится отдуваться одному. Что за манеры, пить бургундское прямо в парке на лавке? Вытравите из себя это босячество. Неужели вы не понимаете, что настолько, насколько мы заинтересованы в неудаче Маркони, настолько Маркони заинтересован в том, чтобы досадить нам.

Пролетарский писатель сидел, раздавленный доводами великого учёного, его ясной манерой выражать мысли, интеллектом и непреложностью фактов. Ему стало стыдно.

— Обещаю вам, дорогой вы мой человек — принялся оправдываться он, — в ближайшее время предпринять…

— Не надо обещаний, Алексей Максимович. К чему? Мы с вами не дети. Пожалуйста, впредь согласовывайте ваши этнографические экспедиции со мной. С Будённым я поговорю отдельно. А теперь полюбуйтесь вот на это.

И на стол упало пришедшее сегодня письмо. Горький уткнулся в бумагу. Прочитал.

— Что это значит? — захлопал он глазами. — И кто его сюда принёс?

— Я осведомился внизу. Письмо принесла дама в чёрном. Лицо она скрывает под вуалью. Принесла и исчезла.

Алексей Максимович стоял столбом, не произнося ни слова. Наконец он осмелился робко выговорить начало фразы с тем, чтобы докончил её более опытный и разумный Попов:

— Это означает…

— Это означает, мсье Буревестник, что мы под колпаком у некоей банды. Может быть, Маркони действует один, может, их несколько. Наш «Добра желатель» в любом случае не дремлет. Он тоже готовится. Вот нам первый звонок. Чем попусту извиняться, идите разыскивать фельдмаршала. Господин Будённый и вы — мои единственные союзники. Нам следует собраться и втроем обсудить создавшееся положение.

Однако поиски маршала в ресторане ни к чему не привели. Горький вернулся ни с чем. Попов тем временем зажёг камин и устроился весьма уютно в чиппендейловском кресле с золотыми львиными лапами. Огонь за чугунной решёткой разгорелся, комната перестала казаться ловушкой, снова обрела былой уют и очарование.

— Присаживайтесь, Буревестник, — показал, вновь повеселевший Попов на соседнее кресло, едва Горький снова возник в номере. — Садитесь, погрейтесь у камина, не правда ли, замечательно, что господа англичане изобрели это чудо, камин?

Предложение погреться Горький, разумеется, тут же и принял, так уютно потрескивал уголь в облицованной мрамором топке и располагал к беседе. Попов начал с лёгким упрёком в голосе:

— Не хочу вас обидеть, но не уверен, что ваш выбор Будённого в качестве помощника был верен. С другой стороны, я считаю, он на правильном пути, и за него стоит лишь порадоваться. Вот и наука говорит, что наиболее крепкими оказываются браки, где мужчина бесспорный лидер. При этом умственный коэффициент жены выше, чем у мужа. Ведь вы знаете, с кем ваш прелестный кавалерист завёл амуры?

— Помилуйте, откуда? — пожал плечами Горький. — Он мне не рассказывает. Я только знаю про историю с объявлением в газете. Вы же сами и посоветовали.

— Меня тоже ей не представили, но мне и одного имени довольно. Будённый рассказал, что зовут её Бейден-Пауэлл.

— И что ж?

— Так и быть, расскажу вам. Дело вот в чём. Как вы знаете, Англия постоянно ведёт колониальные войны в Африке. И один из самых известных героев этой войны носит фамилию Бейден-Пауэлл. Я навёл справки в адресном бюро. Вдова та самая. А наш кавалерист скоро станет наследником славы героя Англии и станет именоваться эсквайром.